Знакомство с "Суур-Тыллом". Первый переход 5 июля, суббота. Кронштадт, флотский экипаж.
"Как новоприбывших разбудили в 7 ч. Позавтракали и на комсомольское собрание в ленкомнату. Нас, комсомольцев и партийных, человек 30. Какой-то политрук у каждого осматривает, проверяет комсомольские и партийные документы. До меня еще не скоро. Я боюсь, что ему мой год рождения покажется подозрительным, но тот лишь немного удивился, но ничего не сказал.
Только кончил политрук просмотр документов, заходит посыльный и спрашивает разрешения вызвать двух человек.
- Радист, старшина 2 старший Кожин, есть? - Молчание.
- Сигнальщик, краснофлотец Трифонов, есть?
- Есть! - отвечаю.
- Владимир Иванович?
- Так точно!
- Идемте за мной!
Я спрашиваю у политрука разрешения выйти и выхожу. Спрашиваю у посыльного, куда это меня. Говорит, что не знает, велит взять вещи и обождать во дворе.
Выхожу во двор и сажусь на скамейку, а посыльный пошел искать радиста Кожина. Наконец нашел его и подвел ко мне. Невысокого роста, коренастый, с суровым лицом, светлыми короткими волосами, в запыленных ботинках и брюках, в измазанной суконке с двумя полосками на рукаве и без головного убора он сел рядом и начал спрашивать меня, с какого я года, специальность, где служил и по какому году.
Ответил, что с 23 г., сигнальщик, служу по второму, сам с Ладоги, а сюда попал из-под Риги.
"Тикали?" - спрашивает. "Нет, отвозили раненых в госпиталь".
Он сам уже "рубает" пятый год, служил на эсминце "Ленин", радистом. До 26-го июня держали Либаву, куда ушли с кораблей. "Ленин" был в ремонте, и его сами взорвали.
Пришел посыльный, сказан, что придет сейчас главстаршина и мы пойдем с ним.
- Куда?
- На какой-то ледокол, название какое-то чудное.
- На "Ермак"? - спросил я.
- Нет.
Подошел какой-то краснофлотец, товарищ Кожина, и, узнав, куда нас отправляют, сказал, что там нам будет неплохо. Он сам сигнальщик, но его никуда не отправляют.
Наконец вышел главный старшина, и мы пошли с ним. Вышли на улицу, солнце уже начало припекать. В рюкзаке нож колет спину, и его неудобно нести. Из разговоров с главным старшиной узнал, что идем в порт на ледокол "Суртыл".
Вышли в большой парк. Сплошь клены, вековые липы. Здесь кругом тень. Это Петровский парк.
На пристани сказали, что ледокола в гавани нет, он на Восточном рейде. Сейчас пойдет в Ленинград буксир и может нас захватить по пути. Главный старшина отдал пакет с направлением и документами Кожину, проводил нас на буксир и ушел.
В 9 ч. буксир отошел и с полчаса вертелся в гавани около "Октябрины" (линкор "Октябрьская Революция"). Я "пожирал" глазами гавань. Кругом суда, о которых я лишь читал и видел на снимках. В середине гавани стоит флагман красавица "О. Р." ("Октябрьская Революция"). Перед самыми воротами на бочках стоит красавец "Марат". На баке черно от флотских брюк и суконок, но на полубаке никого - лишь часовой у гюйса.
Буксир идет вдоль стенки на Ост. Впереди на якоре какой-то порядочный корабль. Корпус и две толстые трубы черные, все надстройки желтые. Вспоминаю, что такая же окраска была у "Ермака", и решаю, что это тоже ледокол. Я не ошибся. Подошли к правому борту. Кожин быстро перелез на палубу, но мне с шинелью и рюкзаком не так-то легко, тем более, что его палуба слишком высока. Наконец влез. Прошли на другой борт - никого нет. Повернули в корму и увидели у спардека краснофлотца и девушку.
Поздоровались, спросили у краснофлотца: где командир. Ответил, что командир в городе. Просим провести к себе. Прошли по правому борту в нос, спустились по трапу вниз и по коридору снова в корму.
Коридор устлан плитками, которые кое-где звенят.
Зашли в кубрик. Он как раз в центре, по правому борту над котельным отделением, и потому там жарища. Кубрик большой: слева 4 койки и справа 6, из них 2 вдоль борта. Конечно, все двухъярусные. Посередине от борта стол и две банки, покрытые линолеумом. Слева в углу шкаф, под каждой койкой 2 рундука, в борту 3 иллюминатора, на подволоке одна лампочка, палуба цементная.
Вот и все оборудование кубрика. В нем расположились 3 краснофлотца: Кошель, Жентычко и Ломко. Расспросили их. Они на корабле с 30 июня. Пришли из "Т". (Таллина). Как комендантская команда. Комендантом на корабле капитан-лейтенант Линич. Прибыл за день до них. Взяли их в Т. флотском экипаже, привели в порт, дали прямо из ящиков по винтовке, 60 патрон и на корабль. Продуктов - сухим пайком на 3 дня: хлеб, консервы, масло, сахар. Теперь уже почти все поели, а на довольствие с командой все не ставят, и продуктов не получает комендант. Команда же вся эстонская.
Обязанности комендантской команды: у стенки стоять у трапа и никого не впускать и не выпускать, а на рейде нести вахту на мостике и смотреть за "погодой".
В общем, служба еще та.
Часов в 12 поднялись все на мостик, ищем, где стоит крейсер "Максим Горький". Я вижу что-то похожее на его рубку и мачту, но он ли это - не знаю, т.к. никогда не видел его.
Кожин рассказывает о своих похождениях, я же больше слушаю. У ребят мнение таково, будто мы с Кожиным с одной "коробки".
Пошел знакомиться с верхней палубой, влез на спардек. Там 3 шлюпки. 2 больших спасательных белых. Надпись "Cuur Toll", по-русски "Суур Тылл" "Большой Тылл".
На мачты лазить не решился и снова поднялся на мостик.
Часов в 16 к борту подошел катер, он привез из города капитан-лейтенанта. Мы спустились ему навстречу. Кожин отдал ему пакет. Прочитав его, спросил сколько мне лет. Очевидно, ему не совсем понравилось, что мне 19, но Кожин поддержал меня, сказав, что я "старый сигнальщик". Капитан-лейтенант сказал, что теперь мы будем питаться с командой.
Поужинали в 20 ч. и стали готовиться сниматься с якоря. Капитан-лейтенант и мы, человек трое, поднялись на мостик. Капитан-лейтенант велел мне спросить разрешение у оперативного дежурного получить 50 т угля для следования в Т. Сердце у меня забилось сильнее. Первый раз такое важное поручение. Ведь очень давно не занимался по семафору, а тут надо писать в штаб базы. Однако я не растерялся и даже виду не подал, что забыл или не знаю. Беру в рулевой рубке пару паршивеньких флажков и влезаю на крышу будки левого крыла мостика. Даю вызов на "Марат", т.к. до самого штаба далеко и он меня не увидит. Капитан-лейтенант, видя, что я только махаю флажками, подсказывает, что бы я писал полностью имя "М", но чувствую, что вместо "М" пишу "Л". Мне никакого ответа. Поднялся на мостик капитан ледокола. Капитан-лейтенант, решает, что надо подойти поближе. Выбрали якорь и задним ходом подошли к "М" метров на 700 и застопорили машины. Я снова пишу. Наконец на "М" взвился сигнал: "Ясно вижу".
Я приступаю писать теперь сам, но "ясно вижу" несколько раз опускается до половины - "не понимаю!" Пишу снова и тот же ответ. Тогда я пишу от себя: "У нас нет сигнальщика, постарайтесь понять".
